В сентябре 1863 года в Петербурге на очередной академической вы-ставке зрители увидели картину молодого художника В. В. Пýкирева «Неравный брак». Она привлекла к себе общее внимание и вызвала самые противоречивые суждения.
В. В. Стасов, увидев картину, разразился статьей. «Наконец-то. Наконец-то появилось крупное произведение на тему, взятую из современной жизни», — писал он. Критик считал, полотно Пýкирева «…одно из самых капитальных, но вместе с тем и трагических картин русской школы».
Противники его не остались в долгу. Художника упрекали за мелко-темье, нападали за то, что он применил дерзкий, небывалый прием, изобразив обычных, из повседневности героев, да ещё и написал их в полный рост. Та-кое позволялось только по отношению к античным героям. В прессе началась бурная полемика. О Пýкиреве заговорили, заспорили.
Но, несмотря на ожесточенные споры, становилось очевидным, ху-дожнику удалось создать картину, которая была буквально обречена на успех.
Сюжет, хорошо знакомый зрителям. Явно обличительный, в духе времени. Выразительны и ясны психологические характеристики. Великолепна композиция, ри-сунок, виртуозная, доведенная почти до иллюзорности живопись.
…Полумрак церкви. Падающий из окна свет ярко освещают лишь же-ниха, невесту и священника, совершающего обряд венчания. Важный старик-чиновник берет в жены молодую девушку. Бледная, заплаканная невеста, опу-стив глаза, протягивает руку священнику, который готовится надеть на указа-тельный палец венчальное кольцо. Перешептываются гости, оценивая красоту бесприданницы. Стоящий за нею молодой человек глубоко задумался о разыгрывающейся перед ним жизненной драме….
Неравный брак! Сколько горя, страданий и трагедий приносил он, подчас, своим жертвам. С какой грустью воспринимались народные песни, в которых плакалась о своей горькой доле русская женщина. Тема эта трагич-ностью своей захватывала известных художников слова. Достаточно вспом-нить пьесу А. Н. Островского «Бедная невеста» или стихи Н. А. Некрасова…
И вот, почерпнутый из самой жизни мотив неравного брака пришел, наконец, в изобразительное искусство.
Нет, недаром, недаром радовался В. В. Стасов за художника, когда узнал, что ему 27 августа того же года Академией было присвоено звание «профессора живописи народных сцен».
Имя В. В. Пýкирева узнала вся Россия.
Многие в ту пору пытались докопаться, кого же и почему изобразил художник?
Москва полнилась слухами. Говорили, будто Пýкирев сам пережил подобную трагедию и не зря самого себя изобразил в картине. Утверждали, невеста его была выдана против своей воли за богатого старика. Слухи оказа-лись живучи и еще более утвердились в сознании наших современников.
Надо сказать, в слухах была доля истины.
В 2002 году в Государственную Третьяковскую галерею от родственников Пýкирева поступили материалы, свидетельствующие о том, что в основу работы над картиной «Неравный брак» был положен действительный факт, связанный с другом В. В. Пýкирёва, купцом Сергеем Михайловичем Варенцовым.
Но было здесь одно «но». Впрочем, всё по порядку.
В 1860 году, за два года до создания картины «Неравный брак», в церкви Трех святителей на Кулишках венчался московский купец Андрей Александрович Корзинкин с дочерью богородского купца Софьей Николаев-ной Рыбниковой. Жениху было 37 лет, невесте — 24 года.
Андрей Александрович занимался торговлей чаем, имел 4 амбара в Старом Гостином дворе и 10 торговых заведений в Москве. Человеком он слыл богатым, расчетливым, но с мягким и доброжелательным характером; про него говорили, он даже кусающего его комара не убивал, а только сгонял.
Не мудрено, что родители невесты предпочли влюбленному в их дочь 27-летнему купцу Сергею Михайловичу Варенцову более богатого и извест-ного в торгово-промышленном мире жениха. Красавец же Варенцов, по кото-рому вздыхали московские барышни, вынужден был стать на свадьбе шафе-ром. Объяснить этот странный поступок Сергея Михайловича может то об-стоятельство, что его старший брат был женат на сестре Корзинкина.
Эта неудача весьма угнетала Сергея Михайловича, и он поделился своими переживаниями с Пýкиревым. Справедливости ради надо сказать, брак этот оказался удачным. Через год у молодых родилась дочь Елена, затем два сына. Дочь, повзрос-лев, окончила Училище живописи и ваянии, стала художницей и вышла замуж за пи-сателя Телешова. Старший сын, Александр, также был неравнодушен к живописи и, став взрослым, сдружился с П. М. Третьяковым.
Как видим, к идее, заложенной в основу картины, венчание Корзинки-на на Рыбниковой не имело никакого отношения.
Но что же подтолкнуло художника к написанию её?
Выскажем нашу догадку.
В числе близких друзей Пýкирева был скромный и малообщительный художник Петр Михайлович Шмельков, учитель рисования в кадетском кор-пусе. Нужда и заботы вынуждали его постоянно искать частные уроки в бога-тых домах. Лишь те немногие часы, которые оставались от вечной беготни, он посвящал творчеству. Тонкий психолог, остро и пытливо воспринимающий жизнь, Шмельков с давних пор вынашивал мысль о написании картины. Но время шло, а картина не складывалась. Множилось лишь количество зарисо-вок, которые он считал подготовительной работой.
Шмельков хорошо знал жизнь московского купечества.
Однако не быт и нравы интересовали его. Он внимательно изучал психологию купеческого мира. Наблюдений скапливалось много. Они и навели на горькую мысль: цинизм правит миром, а жажда наживы делает человека циником.
В 1861-1862 гг. началась выставочная деятельность Московского обще-ства любителей художеств, задачей которого было, «развитие художников по выходе их из учебных заведений». Выставки следовали одна за другой, и уча-стие в них считалось престижным.
В феврале 1861 года вышел Указ Священного Синода, осуждающий бра-ки с большой разницей в возрасте. Церковь затронула болезненный для обще-ства вопрос, поскольку в ту эпоху большинство браков строилось на основе выгоды и материальной заинтересованности
Вот тогда, возможно, Шмельков и мог подсказать своему другу тему для будущей картины. Сюжет родился сам собой: в памяти Пýкирева хранился рассказ Варенцова о неудачной любви.
Тема увлекла художника (Возможно, в знак благодарности, он изобразил затем Шмелькова в картине, определив ему место рядом с шафером).
В 1862 году Пýкирев приступил к работе.
Он быстро написал эскиз небольшого размера (34х26) и взялся за боль-шой холст. Место жениха Корзинкина заступил старик-генерал (образ собира-тельный), а шафером, стоящим со сложенными на груди руками, Пýкирев изобразил Варенцова, портрет которого, написанный маслом, с давних пор хранился в мастерской. Его и использовал в работе художник.
Невесту Пýкирев писал с Прасковьи Матвеевны Варенцовой. Однофа-милица Сергея Михайловича Варенцова, она происходила из знатного рода и была внучатой племянницей княгине Ольге Мироновне Щепиной-Ростовской (урожденной Варенцовой-Тарховской), — супруге князя А. И. Щепина-Ростовского, род которого происходил от Рюрика. Истины ради, надо сказать, что родилась Прасковья Матвеевна вне брака.
В свою модель Пýкирев был влюблен. Это чувствуется даже по картине.
Он и предположить не мог, чем обернется для него знакомство с красавицей.
Прервем повествование.
В 2002 году Государственная Третьяковская галерея приобрела каран-дашный рисунок художника В. Д. Сухова, сделанный в 1907 году, на котором написано: «Прасковья Матвеевна Варенцова, с которой 44 года назад худож-ник В. В. Пýкирев написал свою известную картину «Неравный брак». Гос-пожа Варенцова живет в Москве, в Мазуринской богадельне».
Так и выяснилось, Варенцова доживала свою старость в богадельне. Молва же, гуляющая по Москве, меж тем, гласила, молодую красавицу выда-ли замуж за богатого человека, он вскорости умер, но к своему любимому — художнику Пýкиреву она так и не вернулась.
Верить ли этой молве? Дыма без огня, впрочем, не бывает.
Обратимся к другим источникам.
Н. А. Мудрогель, старейший работник Третьяковской галереи, взятый на службу ещё самим Третьяковым, вспоминал: «На картине Пýкирева «Нерав-ный брак» в роли шафера за невестой художник изобразил себя… И вообще, вся картина, как я знаю, является отголоском личной драмы художника: неве-ста с картины должна была стать его женой и не стала, богатый и знатный ста-рик сгубил её жизнь».
О трагедии Пýкирева, говорил и друг его С . И. Грибков.
В книге «Москва и москвичи» Гиляровский писал:
«О В. В. Пýкиреве С. И. Грибков всегда говорил с восторгом: — Ведь это же Дубровский, пушкинский Дубровский! Только разбойником не был, а вся его жизнь была, как у Дубровского, — и красавец, и могучий, и талантливый, и судьба такая же!
Товарищ и друг В. В. Пýкирева с юных лет, он знал историю картины «Неравный брак» и всю трагедию жизни автора: этот старый важный чинов-ник – живое лицо. Невеста рядом с ним — портрет невесты В. В. Пýкирева, а стоящий со скрещенными руками – это сам В. В. Пýкирев, как живой».
Так была или нет Прасковья Матвеевна невестой художника? Трагедию Варенцова или свою собственную изобразил художник в картине?
Что случилось в ту давнюю пору?
Расставим всё на свои места.
Из-за картины между Варенцовым и Пýкиревым произошла крупная ссора, когда купец увидел на ней свое изображение. Он готовился к свадьбе с купеческой дочерью Ольгой Урусовой и возмутился тем, что художник пове-дал всем о его тайне. Пýкирев вынужден был приделать маленькую бородку шаферу, оставив все черты лица без изменения. Внешне оба походили друг на друга и теперь можно было сказать, что Пýкирев изобразил на картине себя.
Так вместе и оказались на полотне Прасковья Матвеевна Воронцова и Василий Владимирович Пýкирев.
Впрочем, кроме них и Шмелькова, на полотне есть еще один узнаваемый персонаж – рамочник Гребенский. (Сбоку от Шмелькова видна его голова). Потрясенный картиной, он решил сделать для неё раму, «каких еще не было». И сделал. Равной ей не было в галерее Третьякова. Она сама по себе художе-ственное произведение: резная из цельного дерева – и цветы, и плоды. Треть-якову она так понравилась, что он стал заказывать рамы Гребенскому.
Впрочем, вернемся к нашим главным героям.
К тому времени, когда Пýкирев приступил к работе над картиной «Не-равный брак», материальное положение его упрочилось. Он получил боль-шие деньги за сделанные девять образов для церкви Св. Троицы, чтò в Грязях, в Москве, за два образа для церкви в имении Нарышкиной. Кроме того, им исполнены были портреты предводителя Тверского дворянства Полторацко-го, калужского предводителя дворянства Ф. С. Щукина, близились к заверше-нию другие заказные портреты.
Ему, молодому преподавателю московского Училища живописи и вая-ния было 30 лет. Он мечтал о семье. Трудно сказать, когда Пýкирев сделал предложение Прасковье Матвеевне. Одно очевидно, едва родители узнали об этом, они поспешили выдать дочь за известного и богатого человека их круга. Он был намного старше Прасковьи Матеевны.
Брак дочери с художником — сыном крепостного крестьянина, получив-шим вольную в раннем детстве, они сочли неравным.
Прасковья Варенцова не воспротивилась воле матери. Но, похоже, всю жизнь хранила любовь к Пýкиреву, иначе не стала бы рассказывать на старо-сти лет незнакомому художнику, что когда-то позировала для картины «Не-равный брак».
И как здесь не вспомнить старинную песню.
У церкви стояла карета,
Там пышная свадьба была,
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была…
Картина, оказавшись в 1871 году в галерее Третьякова, никого не оставляла равнодушным. Репин писал о ее особом воздействии: «“Неравный брак» Пукирева <…>, говорят, много крови испортил не одному старому ге-нералу». А историк Н. Костомаров признался друзьям, что, увидев картину, отказался от намерения жениться на молодой девушке.
Пýкирев так и не обзавелся семьей. Что-то, кажется, сломалось в нём. Дела не ладились. Удача отвернулась от него. Он писал новые картины, но они выходили слабые и, подчас, не находили покупателя. Пýкирев запил, пре-кратил преподавать в Училище, распродал свою коллекцию картин, потерял квартиру, жил на подачки друзей и умер в безвестности 1 июня 1890 года.
Так, воспроизводя на картине чужую судьбу, он написал свою.
Вот, собственно, и вся история.
— Так не бывает, — скажете вы.
— Да, не бывает, — соглашусь я. – Но так было.